"Пульс Поволжья" (Самара)/ 06(410) от 07-02-2007 / Максим КОЛОСОВ


Алексей Шевченков, недавно закончивший съемки в сериале «Пять минут до метро», последние несколько недель находится в московской больнице. Переутомление, гипертонический криз, онемение руки. Сейчас ему полегчало. Мы и договорились о встрече. Что наша жизнь? Лотерея

– Алексей, что тебя позвало в актеры?

– Я вырос в глухом провинциальном городке Калининградской области – Черняховске. Долгие годы серьезно занимался футболом. Но со спортом пришлось расстаться. Тогда-то и подумал: а что, возьму и попробую поступить в театральный.

– Как вышло, что актерству учился в Питере, а не в Москве?

– Дело в том, что на руках у меня был адрес только питерского вуза. Купил билет, собрал какие-то пожитки и прибыл в Санкт-Петербург. Полдня гулял по городу – любовался красотами северной столицы, а когда наступила ночь, вернулся на вокзал. Денег не было, так что с ночлегом мудрить особо не пришлось. И с утра, естественно, не выспавшись, отправился на собеседование.

– И что чувствовал, когда работал перед приемной комиссией?

– Я шел тропою, проторенной актерами старой закваски – черно-белые фильмы, неестественный голос, пронизывающий до костей смех. Пребывал в полной уверенности: театр – это трагедия. Слезы, сопли… А на прослушивании одна из педагогов посмотрела на меня: «Ну, не знаю… Вы, молодой человек, конечно, попробуйте прийти на следующий тур, но советую несколько преобразить ваше выступление: сделать его веселее. Зачем же все время мычать?» Я был в шоке! Ведь помню: когда читал прозу про лошадей, у меня слезы наворачивались… Чувствовал – это победа. А вышло наоборот – конфуз.

Человек без регистрации

– Трудно было перебраться в Москву?

– Это получилось совершенно случайно. В 1996-м проходил Всероссийский конкурс артистов эстрады «Антрек». Мы с однокурсником подготовили номер. Выступили. И, сами того не ожидая, оказались в финале – стали лауреатами конкурса. В жюри тогда был Марк Розовский, который после концерта намекнул, что хотел бы видеть нас в своем театре – в Москве. А тут еще меня утвердили на съемки в фильме Аллы Суриковой «Стрингер». Мне сняли квартиру в столице на два месяца. Я пришел к Розовскому, мы поговорили – меня все устраивало, но у него было условие: либо театр, либо кино. А я хотел сниматься. Так что в итоге оказался в театре МДТ на Чертановской. Где и жил…

– Прямо в театре?

– Да. Но это продолжалось всего один сезон. Пришла весна, и я отправился устраиваться в театр Армена Джигарханяна. Когда в моем театре об этом прознали – выгнали на улицу. Хорошо, лето было (смеется)…

– Вокзал, театр… еще и на улице пришлось жить?

– Если бы только был выбор – почивал бы в царских хоромах. А так от безнадеги покупал водочки – «опрокинешь» и всю ночь спишь на лавочке сном младенца. Самое смешное – денег не было, а на «снотворное» находилось.

– Если жизнь вгоняет человека в жесткие рамки, хочешь не хочешь, а крутиться приходится.

– Возможно. Но прекрасно понимаю: случись это сегодня, собрал бы вещи и вернулся бы домой.

– А работой в сериале «Пять минут до метро» доволен?

– Судить зрителям. Я вообще в этот проект, как мне казалось, попал случайно. Приехала киевская команда. Позвонили. Помню, что-то почитал на пробах, но когда вышел на улицу, был в полной уверенности – не подойду. Почему? Сериалы подобного рода подразумевают какую-то миловидность – сценарную, визуальную...

– В смысле? В кадре сплошь и рядом должны присутствовать красавцы-красавицы?

– Примерно так. А мне куда – с моим-то лицом (смеется…) Но, признаюсь, было интересно: ведь в подобных проектах никогда не участвовал. И где-то в глубине души, естественно, надеялся. А потом позвонили. И получилось так, что работать пришлось в пяти проектах одновременно. Сегодня в Калининграде, завтра – в Киеве, потом – Москва и снова – Калининград. И везде надо было успеть. Спать приходилось в машинах, самолетах. Оказалось, что я к этому не готов. Нервы, конфликты на съемочной площадке. Помню случай в Калининграде. По сценарию играю участкового. Сцена на пляже. Труп. Я подъезжаю на мотоцикле, смотрю и говорю: «Это Анна Виллер, я ее знаю…» А из песка торчит только рука, причем, по всей видимости, она торчит уже не первый день. И я, наивный, задаю вопрос: откуда участковый знает, что это Анна Виллер? По руке определил? Вопрос этот я задаю режиссеру. Тот вспылил: «Не надо спрашивать! Играй, сейчас солнце уйдет…» Спорить было бесполезно.

Эх, сериал…

– Свой первый гонорар помнишь?

– Конечно. 400 долларов. В 1993 году это были хорошие деньги. В этом же году у режиссера Дмитрия Астрахана, который вел наш курс, была премьера фильма «Ты у меня одна». А у меня 2 ноября день рождения. Гуляли всем курсом. После очередного тоста я пошутил: мол, а не махнуть ли нам на премьеру в Москву? Идею тут же поддержали. И я на оставшиеся деньги купил всем билеты – в общий, самый дешевый вагон. Когда на следующий день всем курсом завалились на премьеру, Астрахан был в шоке.

– А декан, который не нашел целый курс на лекциях?

– Мы же вернулись...

– Алексей, посмотрел список твоих последних работ – сериалы, сериалы, сериалы. Не обижает, что режиссеры не приглашают в большое кино?

– Нет.

– Лукавишь?

– Скажу так: раньше мечтал – эх, позвали бы… Сегодня ценю, что востребован, появилось свое амплуа. Прекрасно понимаю: есть проходные сериалы, но… работа такая…

– И для зарабатывания денег?

– Не без этого. В любом случае съемки – это опыт. И меня это пока устраивает. Единственное, раздражает, когда, к примеру, дается сцена в пять реплик. По сценарию она длится три минуты. И ты недоумеваешь: как три? Там предложения такие, что их можно отработать за 5 секунд. И вот ты говоришь: «При-и-ивет. Как жизнь?» И выкуриваешь сигарету. Все зрители давно уже уснули, а тебе в ответ: «Да-а-а… ты знаешь, но-о-рмально!» Смешно! Правда жизни в том, что сценаристы не успевают писать сценарии. Наш, когда писал «текстовку» к сериалу «Пять минут до метро», параллельно отрабатывал еще два. О чем тут говорить? Есть и другая сторона медали: со временем начинаешь задумываться о том, что пора заводить семью, покупать квартиру. И уже вопрос «сниматься ли в том или ином проекте?» задаешь себе крайне редко. Ты просто кричишь: «Да!»

– Собираешься завести семью?

– Двигаюсь в этом направлении.

– Избранница уже есть? Как зовут?

– Прости, но не хотелось бы называть ее имени. Все еще настолько шатко... Раньше относился к этому проще: жил с одной девушкой три года, потом с другой – еще пять. Последнюю сильно любил. Но ей не везло с ролями, мне – тоже. В итоге создание семьи ушло на второй план, уступив место карьере. Расставание было длительным и тяжелым. Постоянные «извини», «прости», «я не прав». Разбегались, опять сходились. В общем – мрак. А что получится сегодня? Время покажет. Вообще любить – большое искусство. И в первую очередь это борьба со своим эгоизмом. Тем более если оба супруга – артисты. Жена уехала на съемки в другой город, страну. Куда мужу засунуть свою ревность?

Дед Мороз в трусах

– Читал, что ты не любишь праздновать Новый год. Почему?

– Не люблю что-то уходящее. Может быть, из-за воспоминаний, когда был ребенком: Дед Мороз, подарки, фейерверк. В детстве все дети верили в сказку. Повзрослев, понимали – это всего лишь шоу. Сегодня, как правило, встречаю этот праздник без особых излишеств: где-то посидим с друзьями, не более того. Никакой радости. Получается, что даже подарки, которые делаю, всего лишь формальность. Может, это идет из детства? Не знаю.

– И как же в твоем детстве встречали Новый год?

– Дом всегда был полон гостей. А я, как правило, наряжался зайцем и скакал под елкой, чтобы привлечь внимание окружающих (смеется…). Дарили, естественно, подарки. Один запомнился больше всего – зеленая жакетка, которую подарили родители.

Еще забавный случай, который случился в канун Нового года в школе. Пришел Дед Мороз, а так как в помещении было жарко, он, как потом выяснилось, снял штаны и остался в одной шубе и валенках. Подол же застегнул булавкой. Когда присел на стул, булавка расстегнулась, полы шубы раздвинулись. И все дети увидели, что Дед Мороз в трусах. Вот это был шок. Массовый.