Елена Ковальская / 06.02.2009

Винченцо де Преторе вырос в нищете, но чувствует себя аристократом. Он намерен украсть у жизни то, что она ему не дала, и понимает задачу буквально: Винченцо — вор. Он попадает в тюрьму, выходит на свободу, вроде остепеняется, но однажды по старинной привычке хватается за чужой портфель и получает пулю. После смерти его снова ждут мытарства: святой заступник, которому он при жизни ставил свечки, как выясняется, предпочитает купюры, а вседержитель оказывается изнеженным эпикурейцем. Вообще-то, Эдуардо (так в Неаполе называли своего любимого актера и сочинителя) был не склонен к нравоучениям, но из «Вора» при желании можно извлечь мораль: легче верблюду пролезть в игольное ушко, чем нищему сироте получить свою пайку счастья.

В конце пятидесятых, на пике моды на неореализм, пьесу Эдуардо Де Филиппо в Москве играли Олег Ефремов и Лилия Толмачева, в Ленинграде — Сергей Юрский и Нина Ургант. В афише Театра Джигарханяна она появилась, скорее всего, потому, что в труппе созрел актер на роль Винченцо — Алексей Шевченков, артист той неврастенической конституции, которая в жизни встречается либо у изможденных мыслью интеллектуалов, либо среди урок. Самый известный актер похожей психофизики живет в Питере — его фамилия Баширов. Шевченков же такой один на всю Москву. Он часто мелькает на экранах, но вечно в амплуа психопата, так что лучше смотреть на него в театре, где его роли расположились в диапазоне от мольеровского Сганареля до умного еврея из инсценировки рассказа Башевиса-Зингера.

Словом, этого актера знают и любят, и это добавляет ему куража. Партнерам остается только подстраиваться, работать на него, подавать ему реплики. В тот момент, когда на сцене пора начаться танцу (потому что какой же Неаполь без танца), он, не снижая голоса, командует труппе: «Поехали». Они поехали. Ровно такой же спектакль, вероятно, можно было увидеть в Неаполе пятидесятых, где еще не пахло режиссурой, а Эдуардо сам играл собственные пьесы. В программке написано что-то про «элементы комедии дель арте» в постановке, но имелись в виду, видимо, элементы здоровой самодеятельности. Так что когда на поклонах к актерам присоединяется режиссер, в компании Эдуардо и Шевченкова он кажется третьим лишним.